Stfw.Ru— Я сегодня здесь, с «Юмор FM», потому что уже четыре года завсегдатай эфира этой радиостанции, и не участвовать в ее концерте не мог, — бодро начал разговор Михаил Николаевич. — Веду программу «Неформат». Два часа в прямом эфире вместе с соведущим Максимом Забелиным. Звонят слушатели, задают вопросы, ждут на них ответы. Кстати, я заметил, что радийная аудитория отличается от телевизионной. Радийные поумнее. У них более пытливый ум. Наверное, потому что зрительный ряд не отвлекает, мысль услышать могут.
— На НТВ вышла ваша новая программа «Салтыков-Щедрин шоу». Вы изменили РЕН ТВ, где были в эфире каждый выходной? Почему вы ушли?
— Нет, это не измена. РЕН ТВ я несколько раз предлагал какие-то новые юмористические проекты, но мне каждый раз говорили: «Это слишком умно». А на НТВ сами предложили умную, сатирическую передачу. Кроме того, она наша, не лицензионная. Никто ни на Западе, ни в одной стране такую программу создать не сможет. Это вообще не их уровень мышления.
— Для кого или для чего эта программа?
— Программа направлена против чиновников, против их беспредела. Я, например, могу в передаче сказать, что коррупцию в стране может победить только блат. И это действительно так.
Люди присылают нам истории о том, что не в порядке в их городе. После эфира программы кое-что исправляется. А бывает и такое: «Вы просили ямы закопать на дорогах. Администрация закопала, и теперь бугры торчат». Лучше бы не исправляли.
— Почему компромат на чиновников в соцсетях не срабатывает?
— Потому что про них и так все всё знают, и никаких надежд на то, что они исправятся, не существует. Кто эти чиновники? Те, у кого нет никаких способностей.
— Неспособные не могут много зарабатывать.
— У них есть только способность объединиться в стаю и отгрызть кусок от общего пирога. Знаете, почему депутаты не могут работать, засучив рукава? Наколки видны.
И про это я тоже говорю в своих программах.
— Как вам кажется, если в несерьезной передаче говорить обличающие вещи, они действенны?
— Иногда действенны, большей частью — нет. Недавно на радио я сказал: «Володина назначили главой президентской администрации. Кого бы ни назначили, он все равно будет володин».
— Вам за такие шуточки должны из Кремля звонить.
— Не звонят.
— Почему?
— Должна быть свобода слова. И от человека приличного и сильного, а не от шушеры либеральной. Либералы — фуфло, они еще хуже чиновников.
— Они не имеют воздействия на общество?
— Никакого. Они еще противнее наших коррупционеров. Недавно мне один либерал говорит: «Как ты можешь жить в этой фашистской стране?». Я говорю: «Если бы мы жили в фашистской стране, тебя бы не было позавчера». А еще я спросил: «Почему у вас нет ни одного бедного человека среди либералов?».
— И что он ответил?
— Ничего, не могут они ответить на такие вопросы. Они все из тех, кто не доворовал, кому государство не дало доворовать. Вот они и обиделись.
И еще: они повторяют слова Запада. По-настоящему либерал я, потому что говорю о том, что внутри страны творится — ужас какой. Но никто из либералов не сказал об ужасе нашего образования, об ужасе нашего здравоохранения. Им это на руку. Они озвучивают только то, что Запад им говорит.
— Они для вас сейчас должны быть враги, а они еще с вами общаются.
— Нет, они не общаются. Я для них враг. «Эхо Москвы» про меня всегда гадости говорит. Это значит, что я прав.
— Что говорят?
— Что я озвучиваю мысли Кремля, что на зарплате у Кремля состою.
— Почему бы и нет? Не предлагали?
— У меня нет ни одного звания, ни одной медали, ни одного ордена.
— За длинный язык…
— Да просто я не подавал документы, не унижался перед ними.
— Это должен кто-то из вашего окружения сделать.
— Никто не будет этим заниматься, я не разрешу. Стыдно, когда вокруг война, получать орден Дружбы народов.
— Такую же позицию разделяют некоторые либералы. Они говорят, что от этого государства им ничего не надо.
— Значит, в чем-то они честны. Есть такой театр — «Школа современной пьесы». Режиссер Иосиф Райхельгауз все время говорит гадости про Кремль, а деньги и дотации получает из бюджета. Это же нечестно. Надо не иметь достоинства. Хотя слова «достоинство» и «честь» в словаре сегодня обозначены устаревшими. Посмотрите, даже в своей газете, хоть в одном выпуске будут эти слова? Сомневаюсь.
— Вы собирались снимать художественный фильм, написали сценарий, даже роль себе придумали.
— Сценарий написал, фильм пока не снимается. Идет отбор актеров, кастинг, на русском языке — смотрины. К съемкам приступим только весной.
— Это будет комедия?
— Да. «Умом Россию… никогда!» Я сыграю президента США.
— Он же темнокожий.
— Почему обязательно надо играть определенного президента? Пройдет два года, и всё сменится.
— Вы плевали в США, говорили, что они одноклеточные, а теперь будете их президента играть? Как вы себе это представляете?
— Я и продолжаю это говорить. Более того, я и буду одноклеточным.
— Одноклеточным президентом?
— Конечно. В первой сцене он у меня гладит флаг США.
— Утюгом?
— Да, с паром. Я глажу флаг, а от него все время отпадает одна звездочка — Техас. Потому что этот штат всегда первым возмущается. Он первым будет стараться выйти из состава США, взбаламутит всё. Они же до сих пор за рабство. Кстати, Линкольн был расистом, что мало кто знает. Он мечтал освободить негров, чтобы выселить их обратно в Африку. Часть из них выселили и создали Либерию. Но прокол был в том, что те рабы, которые вернулись из Америки в Либерию, Африку, решили стать рабовладельцами там. Они уже испорчены были американской психологией.
— Вы снимали фильмы о истории Руси. Решили изменить жанру?
— Это очень тяжелая работа. И не в деньгах дело. Люди мне присылали деньги на создание исторических фильмов. Я их снимаю на народные деньги, поэтому я не завишу ни от Абрамовичей, ни от Чубайсов. А комедия будет неким вымыслом со смыслом: люди занимаются все не своим делом и, только получив волшебный пендель, вдруг приходят к тому, ради чего родились.
— Можно вас спросить про пост на вашем сайте, который сейчас все обсуждают?
— Ради Бога, спрашивайте. Это не значит, что я отвечу.
— Как здоровье?
— Фигово. Ниже средней хреновости.
— Боретесь с недугом?
— Борюсь. Вот концерт хочу как лечение воспринять.
— Чтобы напитаться от зрителя энергией?
— Вообще, почувствовать, что я еще не овощ. Как театральный актер, уходя со сцены, теряет силы. Для меня очень важно самовыражаться, потому что у меня все-таки есть способности. Мне Ширвиндт недавно сказал: «Ты знаешь, а ты подаешь надежды». Во как! Начал подавать надежды.
— Вы разве не отменяете концерты?
— Для меня они очень важны, поэтому я некоторые концерты все-таки оставляю.
— Говорят, друзья познаются в беде. Узнав о вашем недуге, вспомнили про вас те, кто годами не объявлялся?
— Кто-то вспомнил, кто-то звонит. Но многие не знают моего телефона и не дозвонятся до меня.
— Кому надо, тот найдет.
— Ну и потом, чем они помогут? Мне одна прислала телеграмму: «Я с тобой!». И чего? И толку?
— Ну, может, помогут со специалистами?
— Нет, у меня все есть.
— Вы поедете лечиться на Запад?
— Нет. На Западе уже не одного нашего зарезали. Мои снимки отсылали за границу. Оттуда ответили: «Высылайте €150 тыс. и приезжайте немедленно». И затем дико пугали меня. А когда пугают за €150 тыс., я тут же понимаю, что это разводилово. Тем более что все делается через посредников-эмигрантов. У нас есть очень хорошие врачи. Особенно те, которые получили первое моральное воспитание в советское время. Особенно из военной хирургии. И вот я с такими имею дело.
Мне очень нравятся наши специалисты — они говорят по-русски, логично. Наши врачи сердечные. Запад — это протокол. «Ага, у вас вот такой снимок, значит, вам сделаем тут разрез, тут кровь пойдет». А русские собрали консилиум, посоветовались и вынесли вполне логичное решение. Это тяжело будет, я понимаю. Но надо пройти.
— А в церковь пойдете?
— Однажды я допустил жутко богохульную шутку. Меня спросили: «В церковь ходишь?» Я говорю: «Редко». — «Почему?» Я говорю: «Потому что я в Бога верю». Ну… не знаю. Я не отвечу на этот вопрос.
— Значит, не ходили?
— Один из моих знакомых простатит 20 лет лечит у священника. Спрашиваю его: «А ты у уролога не пробовал лечиться?» Видимо, нет. Я думаю, что увлечение церковью, оно не всегда правильное. Зачастую оно модное. Хотя ваш вопрос я принимаю.
— Вы крещеный?
— Крещеный, но не воцерковленный. Я — верующий.
— Крест носите?
— Я должен справиться сам. Дело в том, что в моей философии люди — сыновья Божии, а не рабы. И если я — сын Божий, то сам должен найти в себе силы с помощью Создателя справиться со своим недугом. Думаю, что химиотерапия лучше поможет.
— И не опускайте руки.
— В себя надо верить, в свои силы. Как Дарья Донцова, она же поборола болезнь. Вот с таких людей надо брать пример. И она не единственная.
— Психологи советуют правильно настроиться на выздоровление и гнать от себя весь негатив.
— Это не так легко, когда на ночь вспоминаешь свои рентгеновские снимки.
— Думайте, что это поломка рентгеновского аппарата.
— (Смеется.) Хорошая идея. Более того, я и к экстрасенсам никогда не буду обращаться. Мне уже целители звонили и тибетские, и еще какие-то. У большинства просто желание отнять у меня деньги, это же слышно и видно. Я ни к колдунам, ни к ведьмакам, ни к кому обращаться не буду. Только к специалистам. Вон Кобзон — молодец, держится.
— А он же ездит в Израиль лечиться.
— Ну Кобзону ближе Израиль, мне — Россия. Пускай. В Израиль тоже не поеду. Я не знаю, какое будущее у меня, но я пока иду своим таким путем, который подсказан русской чуйкой. Потому что мы — славяне, мы чуйкой живем. Мы более сердцем чуем, нежели умом чего-то понимаем. Умом Россию… Никогда! Так что всё будет хорошо!
— Здоровья вам, Михаил Николаевич.
