Stfw.RuБыл 2004 год, близился второй год интервенции в Ираке, и постепенно американскому правительству становилось ясно, с чем они столкнулись.
Или точнее: с кем.
В тени свержения режима Баас диктатора Саддама Хуссейна покрытый татуировками бывший рецидивист из неизвестного иорданского шахтерского городка возглавил мятеж против мусульман-шиитов, составлявших в Ираке большинство. Мятеж невиданной жестокости — даже для воинствующих экстремистов. Уничтожение святынь и презрение к жизням гражданского населения шли руку об руку: разрушались мечети и исторические святыни мусульман-шиитов, а рынки в шиитских городах превращались в места кровавых атак, совершаемых террористами-смертниками.
Вскоре человек, стоящий за этническими чистками, станет известен во всем мире под именем Абу Мусаб аз-Заркави (Abu Musab al-Zarqawi). Он восстал из пепла разрушительного вторжения и зажег сектантский огонь в гражданской войне, который впоследствии превратил в фундамент движения, которому спустя много мутаций предстояло стать ИГИЛ.
Что хуже всего, это то, что Запад сам сделал это возможным. Когда в 2004 году стало ясно, что Заркави собирается похоронить американские планы, Государственный департамент США опубликовал плакат с парой фотографий иорданца, сделанных после ареста, и пообещал вознаграждение в 25 миллионов долларов. Заркави был назначен таинственным главным преступником, стоящим за религиозным движением сопротивления в Ираке, цель, которую ставили перед собой американцы, было побудить местных жителей к тому, чтобы информировать власти о том, где он прячется. Но вместо этого плакат и слухи, которые возникли вокруг него, превратили Заркави в культовую фигуру среди джихадистов. Воинствующие исламисты по всему миру — в том числе и в Дании — присоединились к его борьбе в Ираке. Миф о невидимом лидере придал Заркави невероятную популярность. Джихадисты даже использовали американский плакат в своей собственной пропаганде.
История, которая раскручивается в книге «Черный флаг», выходящей на датском в среду, довольно симптоматичная для неправильного толкования корней воинствующего исламизма. Потому что с Заркави Запад сам принял участия в создании монстра, который сегодня, много лет спустя, по-прежнему пробивает себе дорогу бомбами через толпы людей на Ближнем Востоке, толпы пассажиров в аэропортах Брюсселя и зрителей концертного зала в Париже.
Журналист Washington Post Джоби Уоррик потратил добрых два года на то, чтобы прочесать секретные документы и побеседовать со множеством людей — от американских агентов до людей из иракской службы безопасности Мухабарат (Mukhabarat). Мы встречаем молодого сотрудника ЦРУ Наду Бакос (Nada Bakos), которая становится виднейшим экспертом разведки по Заркави. Мы встречаем умного врача Базеля аль-Сабху (Basel al-Sabha), лечившего Заркави в то время, когда иорданец сидел в тюрьме. И мы встречаем Абу Хайтама (Abu Haytham), руководителя иорданского контртеррористического корпуса, задача которого — уничтожить ИГИЛ.
Портрет всемирно известного джихадиста у нас складывается именно благодаря этим образам, именно благодаря им мы получаем объяснение: как простой иорданский заключенный — в глазах Запада — смог, в конце концов, создать то, что нам сегодня известно как Исламское государство (ИГИЛ).
«Меня много лет завораживал образ Заркави», — говорит Уоррик, который в начале года получил самую главную журналистскую премию, Пулитцеровскую премию, за книгу.
«Он — фигура не менее значительная, чем Усама бен-Ладен, что касается развития глобального джихада. Но мы на Западе не понимаем, кто он был и что он создал. И я боюсь, что мы и сегодня так же недооцениваем его».
Из альфонса в суперзвезды
Вывод, который в результате своего анализа делает Уоррик, таков: ИГИЛ возникла задолго до того, как движение в ходе своего знакового блицкрига весной 2014 года завоевало большие территории, заняло крупный иракский город Мосул и провозгласило создание халифата. Это произошло вследствие маргинализации и угнетения, которым сунниты в Ираке и исламисты в Сирии подвергались со стороны соответствующих правительств. Корень проблемы — маргинализация и угнетение — привели к тому, что Заркави тогда смог получить поддержку и навербовать себе пехоту. Впоследствии ИГИЛ продолжала наживаться на той же маргинализации, и завтра, когда ИГИЛ будет изгнана, новое воинствующее движение может сделать это опять. Потому что мусульмане-сунниты всегда чувствуют себя маргинализоваными шиитским — и поддерживаемым Западом — правительством в Багдаде.
«Если я попытаюсь вычленить простую основную идею из моей работы над книгой, то она будет следующей: США и Запад неверно анализировали то, что происходило во внешней политике. Как будто для нас стало полным сюрпризом то, что мы тоже причастны к тому, что проекту Заркави сопутствовала удача. Мы так же поражаемся сегодня по поводу ИГИЛ, поэтому важно помнить историю», — говорит писатель.
Абу Мусаб аз-Заркави родился в городе Зарга (Zarga) в 1966 году в бедной иорданско-палестинской семье бедуинского происхождения, он вырос в городе Зарга, будучи молодым, он никак не мог найти свое место в жизни и нередко был не в ладах с законом. Он пил, как одержимый, имел татуировки и был известен местной полиции как пушер, грабитель и альфонс.
Утешение он находил в крайней, воинствующей ветви исламизма. Он прошел очищение, заставил родственника срезать ему татуировки с помощью лезвия для бритья и покончил со своим обычном преступным прошлым. Вместо этого он в 1989 году отправился в Афганистан, чтобы присоединиться к борьбе моджахедов против советских оккупационных властей. Это стало началом карьеры Заркави как исламистского партизанского руководителя.
«Заркави был для исламистов нетипичным образцом для подражания. Он не был похож на стратега Усаму бен-Ладена или умного и рафинированного Мохаммеда Атту (Mohammed Atta) («мозг» терактов 11 сентября, — прим.ред.). Заркави был с другой планеты. Совершенно другой тип. Он наряжался в черную одежду, палил из автомата в воздух и сам казнил своих пленников. Просто непостижимо, как он позднее смог стать такой важной птицей», — рассказывает Джоби Уоррик.
На самом деле Заркави слишком поздно присоединился к повстанцам в Афганистане. Но иорданец продолжал пробивать себе дорогу в рядах воинствующих исламистов и в конце концов был арестован в Иордании и брошен в печально известную тюрьму аль-Свака (al-Swaqa). Пребывание за решеткой сделало Заркави настроенным еще более радикально, и когда король Иордании Абдулла в 1999 году пришел к власти после своего отца и освободил некоторых политических заключенных, чтобы смена власти прошла без особых проблем, он и понятия не имел о том, что он косвенно принял участие в возрождении к жизни воинствующего исламизма.
Для ИГИЛ миф стал козырной картой
Тем не менее, произошло именно это, рассказывает Джоби Уоррик в своей книге. Американская оккупация Ирака дала фундаментализму Заркави основу, на которой он мог опереться, и с тех пор иорданец стоял за всем, начиная от взрывов бомб и похищений до казни заложников, таких, как американский бизнесмен Ник Берг (Nick Berg). Заркави сам отрезал Бергу голову, чудовищная казнь была снята на видео и выложена в интернет — это стало пропагандистским маневром, к которому ИГИЛ стал прибегать много лет позднее.
Единомышленники смотрели на Заркави как на героя сопротивления, борющегося с оккупационными властями. И когда его тогдашняя организация «Армия единобожия и джихада» (Jama’at al-Tawhid wal-Jihad) позднее дала себя поглотить Аль-Каиде, Заркави был коронован как «эмир» иракского отделения — предвестника движения ИГИЛ.
Иорданец погиб во время американской бомбардировки в 2006 году, но тогда все плохое — если глядеть на это глазами Запада — уже произошло. Вопрос в том, как уличному мальчишке со столь запятнанной репутацией, столь скромными познаниями в области религии, человеку такого малопривлекательного происхождения удалось подняться к вершинам и заложить основы того, что сегодня рассматривается как одной из самых больших угроз безопасности в мире?
«Меня это тоже удивляет», — признается Уоррик.
Но, возможно, объяснение успеха Заркави кроется именно в том, что он был антитезой джихадистского лидера, размышляет писатель.
«Я думаю… До того, как стать джихадистом, Заркави был гангстером. Людей, которых привлекала его борьба, привлекали его развязность и гангстерские манеры. К нему в первую очередь примкнули преступные элементы. И они дали Заркави власть, сделали его руководителем».
Отголоски лидерства Заркави материализовались на глазах у Уоррика во время работы над книгой.
«Пока я писал «Черный флаг», борьбу в Сирии продолжило новое поколение. Мне кажется, что Заркави был успешен, потому что его враги преувеличивали его личную значимость, возвышая его и делая более важным, чем его собственное движение. Сами виноваты. Таким образом, можно сказать, что мы сами создали Заркави, превратив его в столь мифическую фигуру».
В этой связи можно заметить, что Запад, превратив Заркави в миф, сам наделил глобальное джихадистское движение PR-стратегией, на которой ИГИЛ и похожий на привидение «халиф» Абу Бакр аль-Багдади (Abu Bakr al-Baghdadi) впоследствии нажили немалый капитал.
«Позже ИГИЛ взяла на вооружение образ этакого джихадиста-человека действия и использует его сейчас в своей пропаганде, касающейся всех своих солдат», — говорит Уоррик.
«Над этим стоит задуматься».
