Чрезвычайная цифровая комиссия. Правительство пытается создать новый класс digital-чиновников. Первый шаг - введение "спецкомиссаров" на местах

С каждым годом запрос на технократов во власти увеличивается. Даже кандидатов на выборы в Госдуму теперь планируется определять при помощи нового кадрового конкурса "Лидеры России. Политика". Особенно явно мода на технократизацию проявилась в цифровой политике нового правительства. В ближайшее время во всех министерствах и ведомствах страны должны появиться специальные заместители, ответственные за создание единой цифровой инфраструктуры для федеральных органов исполнительной власти. "Новая газета" разобралась, какие требования предъявляют к новому классу чиновников и где искать подходящих людей на эту должность.Матричное правительствоВ начале февраля премьер-министр Михаил Мишустин поручил создать в министерствах и ведомствах должность заместителей руководителей, ответственных за цифровую трансформацию. Это должны быть люди, которые будут параллельно друг другу в разных органах власти выстраивать единую цифровую инфраструктуру и заниматься налаживанием цифровых процессов под каждое конкретное ведомство.По сведениям "Новой", в таком виде инициатива появилась еще летом 2019 года, и тогда же она нашла отражение в технических рекомендациях. Но дать ход "цифровым заместителям" решили уже после того, как Михаил Мишустин возглавил новое правительство.Озаботиться проблемой кадров в правительстве решили еще в 2018 году, добавив в национальную программу "Цифровая экономика" федеральный проект "Кадры для цифровой экономики". Примерно в это же время Центр стратегических разработок Алексея Кудрина подготовил доклад "Государство как платформа". Речь в нем шла о том, что цифровизация может значительно улучшить качество взаимодействий государства с гражданами.- Государство должно стать удобной и органичной частью нашей повседневности, как, например, Алиса, у которой мы мимоходом спрашиваем про погоду и мгновенно получаем нужную информацию.Государство тоже стремится предоставлять услуги онлайн и проактивно, чтобы нужны были минимальные усилия для их получения, - отмечает директор Центра подготовки руководителей цифровой трансформации при РАНХиГС Ксения Ткачева.Кроме того, в докладе были предложения ввести должность вице-премьера по цифровой трансформации госуправления и создать "единую архитектуру государственной цифровой платформы, преодолевающей разрозненность ведомственных систем и базирующейся на едином массиве данных".Одним из следствий нового витка реформы может стать политическое усиление главы Минцифры Максута Шадаева. Фактически после поручения Мишустина в распоряжении министра появится 50 цифровых комиссаров в различных ведомствах.

Максут Шадаев. Фото: РИА Новости - Хотя реформа не подразумевает прямого подчинения, Шадаев сможет воздействовать на них (цифровых замов. - Ред.) через различные рычаги. Новые должности займут люди, которых он рекомендовал. Вероятно, он же будет формировать образ цифровой системы, которую они хотят получить, - говорит источник "Новой", близкий к правительству.Заместитель, ответственный за цифровую трансформацию, будет подчиняться сразу двум руководителям - Шадаеву и главе госоргана, в котором он будет отвечать за переход. Такое "двоевластие" может вызвать определенные трения в бюрократической среде.- Такой матричной схемы управления у нас в правительстве еще не было, в основном она применяется в больших корпорациях. И я не знаю, как к этой схеме, например, отнесутся руководители силовых ведомств, - говорит директор некоммерческой организации "Общество защиты интернета" Михаил Климарев.Чиновник 2.0Требования к новым чиновникам разработало Минцифры, разделив отбор на три этапа: тестирование управленческого потенциала, оценка навыков внедрения цифровых технологий и управления IT-проектами, а также презентация программы кандидата.Испытания будут состоять из онлайн-теста, который поможет выявить у кандидата "способности к анализу информации" и "готовность к изменению и развитию", а также двухчасового интервью. Третий этап - презентация своей программы на ближайшие три года главе Минцифры.Роль в выборе претендента на должность "цифрового зама" играют также личные качества кандидата и профессиональный опыт, связанный с IT. Список таких характеристик, к слову, довольно большой - всего в таблице 36 позиций. Половина из них действительно относится к определению компетенций в рабочей сфере (к примеру, знания об IT-инфраструктуре и цифровом развитии), но другая часть затрагивает черты характера.Идеальный кандидат должен обладать "эмоциональным интеллектом" (от умения управлять своими эмоциями и сохранять спокойствие в стрессовых ситуациях до умения влиять на эмоции других людей), быть креативным (в частности, уметь "разрешать дилеммы и противоречия"), клиентоцентричным и уметь критически мыслить. Другое важное требование - наличие "опыта принятия на себя ответственности и обязательств".Один из кандидатов - видимо, соответствующий всем требованиям, - уже даже нашелся: 8 февраля Михаил Мишустин назначил экс-министра информационных технологий и связи Челябинской области Александра Козлова замглавой Минстроя России, ответственным за цифровизацию.Качества, которые будут оценивать на конкурсе "Лидеры России. Политика", не так уж и сильно отличаются от требований, предъявленных "цифровым замам": служение обществу, социальный интеллект, ответственность за результат, организаторские способности, системное мышление, публичные коммуникации. Стоит отметить, что такой путь в политику все же менее экзотичный, чем через прыжки со скал, которые практиковал для кандидатов в губернаторы замглавы АП Сергей Кириенко еще пару лет назад.Зато образ чиновника, который рисуют новые правительственные HR-практики, очень непохож на привычных России госслужащих, которые чаще говорят глупости невпопад, чем запоминаются рабочими инициативами. "Вертикаль власти очень застывшая, и идут туда либо по кумовству, что влияет на качество новых кадров, либо люди, которые не смогли попасть в ту или иную сферу, которая приносит большую оплату труда, чем в административной системе. Даже если придет человек другого уклада, чтобы продвигать IT, система и потребители будут сопротивляться изменениям, так как не готовы к ним", - объясняет политтехнолог Владимир Перевозчиков.MBA для бюрократаКак рассказывает директор "Информационной культуры" Иван Бегтин, с 2018 года госслужащих обучают ИТ по трем направлениям:Подготовкой директоров по цифровым технологиям (CDO - Chief Digital Officer) занимается Университет 2035. В программе делается сильный акцент на регионы, по ней готовят специалистов по управлению данных в субъектах федерации.Подготовкой директоров по цифровым технологиям для госкорпораций и корпораций занимается Сколковский университет управления.Подготовкой руководителей цифровой трансформации (CDTO - Chief Digital Transformation Office) занимается Центр подготовки руководителей цифровой трансформации в РАНХиГС.Академическим директором Центра подготовки CDTO РАНХиГС стала Мария Шклярук, бывший вице-президент ЦСР и один из авторов доклада "Государство как платформа". Программа CDTO при РАНХиГС проводилась уже в прошлом году, тогда было зачислено 40 человек, из них итоговый проект защитили 34. В этом марте набор планируют увеличить до 50 человек.План переподготовки рассчитан на 500 часов, которые распределяются на семь-восемь тематических модулей в течение всего года. Каждый модуль посвящен одной из тем, которую необходимо освоить IT-чиновнику, объясняет директор Центра подготовки руководителей цифровой трансформации Ксения Ткачева. Кроме того, обучение включает стажировки."Заместители, ответственные за цифровую трансформацию, будут заниматься стратегическими вопросами цифровизации и самого органа власти, и отрасли. Это включает подбор команды, чтобы трансформация стала возможной, определение целей, которые должны быть достигнуты, и контроль процесса достижения этих целей", - говорит Ткачева.

В прошлом году слушателями CDTO были представители высшего руководства федеральных ведомств, среди которых министерства здравоохранения, экономического развития, цифрового развития, финансов, Россельхознадзор и другие. За время программы госслужащим предлагали изучить основы машинного обучения, big data и искусственного интеллекта. В центре также отмечают, что в их задачи входит дать слушателям помимо теории максимальное количество практических инструментов.Это хороший способ повышения квалификации, но для системного понимания цифровой сферы такого обучения недостаточно - курсы слишком короткие, считает председатель совета директоров компании WikiVote! Василий Буров.- Могут быть и исключения, когда человек с этими знаниями сможет успешно развивать цифровую сферу. Например, если у него до этого уже был IT-бэкграунд, - уточняет эксперт.Платформенное будущееМир, который базируется на информационных технологиях, уже давно наступил и существует вне зависимости от того, хотим мы этого или нет.- Сейчас любая деятельность, связанная с информацией, без IT практически немыслима, - говорит Василий Буров. - Возникает смешная ситуация: этой деятельностью занимаются люди, которые ничего в ней не понимают, но при этом у них есть продвинутые информационные системы.Нынешняя ситуация, по идее, должна многое изменить и прибавить в федеральные органы новых лиц. Документ ставит для кандидатов высокую планку. Загвоздка в том, где найти сотрудников с необходимыми компетенциями.- Люди, которые всерьез разбираются в информационных технологиях, часто работают в бизнесе, и я не думаю, что многие из них захотят начать работать на государство.Маловероятно, что государство в этой деятельности предложит более высокие зарплаты, к тому же достаточно свободолюбивые люди из IT вряд ли будут готовы жить по меркам госаппарата, - замечает Буров.С ним согласен директор "Информационной культуры" Иван Бегтин. Проблема кадров в государственных структурах существует последние 10 лет и всплывает во всех разговорах о реформах. Она возникла и в цифровой трансформации.- Депутатов, которые хоть что-то понимают в IT, - полторы копейки, если не меньше. Министров до недавних пор тоже были единицы.До Мишустина премьер-министры вообще были оторваны от цифровых технологий, - сокрушается Бегтин.Однако сама бюрократическая система часто враждебно настроена по отношению к IT и может отторгнуть новых цифровых чиновников. Показательный пример бюрократического сопротивления - цифровизация правительства Москвы. Экспериментировать в этом поле мэрия начала еще в 2010 году, чтобы предоставить москвичам более удобные государственные сервисы и повысить эффективность госуправления.У чиновников вся затея сначала вызвала "тихий ужас", рассказывал "Новой" начальник управления стандартизации и автоматизации в ГБУ "Информационный город" Иван Фост, работавший в Департаменте информационных технологий города Москвы с 2012 по 2018 годы: "Первые два-три года 90% департаментов были настроены к нам враждебно. Сначала их заставили, но потом им понравилось".Еще одна проблема состоит в разрозненности различных государственных информационных систем.- Все они разрабатывались независимо друг от друга в разных органах власти, в разных регионах. Платформизация, в свою очередь, подразумевает высокую степень внутренней интеграции систем. Это непростой путь, который еще только предстоит пройти, - говорит Ксения Ткачева.Цифровые заместители должны обладать значительными ресурсами, которые позволяли бы блокировать работу министерств по созданию собственных IT-систем, удобных только для них, говорит источник "Новой", близкий к правительству.- Чтобы осуществить технологический переход, необходимы люди, которые находятся в одной коммуникационной и понятийной повестке. А федеральные органы власти должны иметь возможность обмениваться между собой данными, - заключает он.Дарья Козлова Анастасия Тороп"Новая газета"Рождение дата-политикиПочему российские чиновники "заболели цифровой экономикой"Вот парадокс: отставая от многих передовых практик Европы и США, в одном стремлении российская бюрократия старается идти быстрее своих коллег из стана "партнеров" - нужно все оцифровать. Нацпроект "Цифровая экономика" предполагает до 2024 года освоение более полутора триллионов рублей, из которых, например, 235,7 миллиарда пойдут непосредственно на цифровизацию госуправления. Откуда же у отечественных чиновников такая страсть к новым технологиям?Взаимоотношения индивидов и представителей власти за историю развития государства как института претерпели существенные изменения. Феодальные властители не лезли в душу своим подданным: главное, чтобы эти подданные вовремя платили налоги, приходили на войну и не предавали своего сюзерена. Власть была на предметном уровне: можно было казнить человека, можно было миловать, можно было строить стену, а можно было ее разрушить.Все изменила эпоха модерна: появилась бюрократия, которая должна была все описать, классифицировать, подогнать под закон и обложить налогом. Для этого начал осуществляться контроль не только через идентичность (нация, идеология, религия), но и через тело. Французский мыслитель Мишель Фуко назвал это "биополитика". В своих трудах "Общество нужно защищать" и "Рождение биополитики" Фуко описал принципиально новые технологии властного контроля над людьми на этом новом уровне. Главными институтами биополитики он назвал психиатрическую клинику, школу (помните это советское "спину прямо, руки на парте"?) и тюрьму. Кроме того, отдельно он рассмотрел появление социальной медицины как средства контроля тел.При этом Фуко, конечно же, продолжил рассматривать бюрократию в традиции классика социологии Макса Вебера: это некоторая система рационализации всего и вся, до чего может дотянуться государство. А рациональность в пределе - это сведение чего угодно к набору численных показателей. Ни один чиновник по большому счету с людьми уже давно не работает, он работает с отчетами, запросами, директивами - словом, с данными. Потому что с людьми работать - одна морока. Тело человека, если честно, довольно хлопотная вещь: очень дорого его содержать, осматривать, поддерживать в каком-то хорошем состоянии. То ли дело, скажем, уровень рождаемости или смертности, заболеваемости или добываемости. Отлично также работать и с уровнем преступности и раскрываемости, потому что принимать заявления от человека, которого обокрали, общаться с его телом, проводить следственные действия с другими телами - ужасно утомительно. А вот, например, понизить уровень преступности на 3 процента - это очень чисто, а главное - рационально и эффективно. Получается, что когда у тебя достаточно данных, с телами взаимодействовать как бы и необязательно. Поэтому переход биополитики в дата-политику был лишь вопросом времени и наличия технологий, позволяющих эти данные собирать и обрабатывать.И вот мы уже видим логику российской власти, которая, кстати, противоречит критике некоторых интеллектуалов: дескать, власть нас ведет в Средневековье.Нет, власть старательно стремится внедрить цифровизацию в систему управления.Но вот же в чем дело. В условно-либеральном государстве дата-политика бюрократии дает некоторую легитимацию своих действий по отказу от контроля за телами: мы всего лишь следим за показателями, время от времени вам их объявляем, а вы уж решайте на выборах, что с этим делать. Пространство для манипуляций есть и при такой системе. Ведь когда у тебя есть числовые ряды, можно ввести KPI. И здесь хочется процитировать одного из топ-менеджеров российского ИТ-гиганта: "любой менеджер в ситуации выбора между работой и накруткой KPI выберет накрутку KPI". Но все же в таком положении нет той страшной антиутопии Фуко, где "контроль общества над индивидами осуществляется не только через сознание или идеологию, но и в теле и вместе с телом". Кроме того, есть целая система экспертных институтов, которые могут соотнести данные и реальность, которые эти данные отображают. И возможно, именно поэтому развитые демократии не спешат вводить электронное голосование у себя - хотят сохранить независимость от превращения их гражданского долга в данные до того, как совершили акт голосования.В России же эта дата-политика дает власти полноценный инструментарий для сбрасывания с себя столь обременительных социальных гарантий: бесплатного образования, медицины, общественной инфраструктуры. При этом все равно можно оставаться тем самым Polizeistaat - государством, которое стремится жестко регламентировать жизнь граждан. Ведь надзирать за данными гораздо проще, чем за телами. Зачем ловить преступников, когда можно показывать уровень раскрываемости? Зачем реформировать экономику, когда она показывает "рост в уверенные полтора процента"? (Правда, иногда она показывает "отрицательный рост"). Зачем нужна дорогущая система здравоохранения, когда можно показывать данные по смертности от заболеваний, которые устраивают? Кстати, именно поэтому же политическая власть так любит делать различного рода опросы.А тело жителя России как бы снова возвращается ему. Правда, на других условиях: свободы и возможности заботиться о теле у тебя столько, сколько позволяет социальное положение, принадлежность к сословию и уровень дохода. И конечно, никакой автономии тела, как в Средневековье, у человека нет, потому что всеобщий надзор, так или иначе, все равно остается: мониторинг соцсетей, госуслуги, налоги, камеры на дорогах, справки, анализы, трудовая (прости господи) книжка. Более того, самое важное, чтобы цифровые данные хранились у госорганов, а вы, граждане, пожалуйста, все равно на всякий случай ходите и дублируйте всё бумажными справками, талончиками, квиточками и книжечками.Проблема дата-политики в том, что польский исследователь Альфред Коржибски называл "соотношением карты с территорией".Указующий на предмет палец не является самим этим предметом. Проценты, коэффициенты и векторы - это не люди. А если вдруг картограф получил монополию на картографию и не получает никаких санкций за ошибки, то очень скоро может получиться вот что: он будет рисовать не так, чтобы по его картам можно было куда-то доехать, а так, как ему нравится. Появятся образцы художественного искусства с морскими чудовищами, псоглавцами и антиподами вместо меридианов и градусов долготы и широты, эстетические и в чем-то даже прекрасные, но в лучшем случае - бесполезные, а в основном, конечно, опасные. Посмотрите на свою стену - может быть, на ней уже висит такая.Илья Стахеев,
политолог

Также по теме: